База аватаров на реке Теча

База N 10, район N 11, строительство N 859, центр "Жилстрой", завод N 817, госхимзавод имени Менделеева, п/я 21, Челябинск-40, Челябинск-65, Озерск - все это один город, который сами жители называют "Сороковкой". Такого обилия имен не было ни у одного подпольщика. При тотальной советской засекреченности "Сороковка" была самым секретным объектом в стране. На Базе N 10 была наработана плутониевая начинка для первой советской атомной бомбы. Чем дышит "Сороковка" сегодня?

Операторы Радиоизотопного завода с помощью манипуляторов управляют ядерной реакцией (фото: Сергей Лесков/"Известия")

База N 10, район N 11, строительство N 859, центр "Жилстрой", завод N 817, госхимзавод имени Менделеева, п/я 21, Челябинск-40, Челябинск-65, Озерск - все это один город, который сами жители называют "Сороковкой". Такого обилия имен не было ни у одного подпольщика. При тотальной советской засекреченности "Сороковка" была самым секретным объектом в стране. На Базе N 10 была наработана плутониевая начинка для первой советской атомной бомбы. Чем дышит "Сороковка" сегодня?

- Когда мы собирались в отпуск, нам приходилось учить наизусть названия улиц Советского района в Челябинске, - вспоминает Олег Мотовилов, который работает на "Маяке" уже 30 лет, но выглядит так молодцевато, что кажется, будто его записали на химкомбинат в младенчестве, как дворянского отпрыска в гвардию. - Никто не должен был знать о Челябинске-40. Даже с детей, отправляя их в пионерлагерь, клятву брали, что не проговорятся.

Олег Мотовилов родился в Озерске, а жену, учительницу музыки, взял из другого закрытого города - Арзамаса-16. Познакомились на свадьбе друга, который невесту тоже в Арзамасе приглядел. В закрытых городах необъятной советской атомной империи живет множество семейных пар, нашедших друг друга на засекреченных объектах. Эти люди с малолетства дышат одним воздухом. Получается перекрестное опыление. Не значит ли это, что внутри российского народа возник еще один народ, выросший в закрытых городах? Генетическим признаком этого малого народа является приверженность уходящим советским ценностям, достаток и образование выше среднего, нежелание выходить из-за колючей проволоки в открытую жизнь. Это города-крепости, и никому неведомо, в интересах ли прогресса разрушать их...

Колотушка и колония

- Я "колотушку" Ельцина разглядел, когда вместе в волейбол играли, - говорит советник генерального директора Борис Николаевич Ентяков. - Тезка меня в нокаут мячом отправил. Какой человек в спорте, такой и в работе. Лихие 1990-е - от этой "колотушки".

В Озерске было запущено 10 реакторов, в том числе первый в Европе промышленный реактор. Осталось два - "Руслан" и "Людмила", на них

(фото: Сергей Лесков⁄

(фото: Сергей Лесков⁄

нарабатываются мирные радиоизотопы. Россия - их ведущий мировой производитель, а "Маяк" дает 60-70% наших изотопов. Как повсеместно в экспорте, мы тормозим в начале технологической цепочки и не производим оборудования с радиоизотопами, хотя это огромный сектор рынка - от медицины до сельского хозяйства.

- Обидно! - восклицает директор Радиоизотопного завода Александр Максименко. - Неужели пределом притязаний русского человека является начинка, а подняться до современных технологий мы не способны? До 1990-х годов мы делали сложную аппаратуру, а сейчас даже не знаем, для чего покупают некоторые наши изотопы. Много разговоров о модернизации, но пока ее не видно. Мозги у нас золотые, только порядка нет.

Озерск - это комбинат "Маяк", по площади в 12 раз больше государства Андорра. "Маяк" - это несколько заводов, три крупнейших - Реакторный, Радиохимический, где перерабатывают отработанное ядерное топливо с АЭС и подводных лодок, и Радиоизотопный. В июне 1948 года здесь был запущен первый промышленный реактор по наработке плутония для атомной бомбы. За пультом сидел Курчатов, за спиной стоял Берия. Реактор давал всего 100 граммов плутония в сутки, на необходимые 20 кг ушел почти год. Практически все, что умеет атомная отрасль, было освоено на "Маяке". И все - впервые. Касается это не только достижений, но и проблем.

Атомные города строили заключенные. В Озерске работало не менее 40 тысяч зэков. Чтобы вкалывали ударно, была разработана дотошная бухгалтерия поощрений. Высшая лагерная математика - сложная зависимость между выработкой, щедростью пропитания и сроком отсидки. Система умела понукать: запугивать и поощрять.

Река течет в одну сторону, а на стройке - в обе стороны. Однажды Борис Ванников, второй человек в Атомном проекте после Берии, узнал об ошибках, допущенных инженером Абрамзоном. Ванников, который в 1940 году после допросов на Лубянке сам стал инвалидом, сказал: "Ты не Абрамзон, ты - Абрам в зоне". Несчастного инженера арестовали, на работу он не вернулся. Ванников любил участливо интересоваться: "Дети у тебя есть?" Выслушав ответ, генерал задумчиво говорил: "Думаю, больше они тебя не увидят". Ванников мог заставить человека в лютую стужу работать ночью в 50-метровом котловане, который рыли под реактор: "Ты на меня можешь Берии пожаловаться. А мне жаловаться некому. С меня Сталин спрашивает, как тебе и не снилось. Так что без обид".

Зэки были везде, но остались только в Озерске. Это единственный из закрытых городов России, где имеется исправительная колония строгого режима. Я хотел ее сфотографировать, но мне строго запретили - пахнуло генералом Ванниковым. Недавно замначальника колонии попал на нары за махинации с евроокнами,

(фото: Сергей Лесков/

(фото: Сергей Лесков/

которые зэки клепают с фирмой "Папа Карло". А еще зона знаменита лучшей в Озерске баней, но попасть туда можно только по великому блату. Я не удостоился.

Нынешние зэки, отбыв срок, могут уехать в родные края. Ентяков нашел в тепловом колодце табличку с посланием зэка Зиненко. Сколько ни искал следов этого Зиненко после условно-досрочного освобождения за ударный труд, ни в одном архиве не нашел. Добрый кагэбэшник намекнул, что искать не надо: не захотел человек на зоне остаться, домой рвался, а уезжать отсюда не положено.

От Т-34 к атомной бомбе

Историки утверждают, что строительство Базы N 10 - единственный случай, когда Сталин был недоволен Берией. С объектом задержались на год, хотя надрывались без меры. Сталин тоже трясся, поскольку на СССР, согласно каждый год уточнявшимся планам "Пинчер", "Сизал" и "Дропшот", было нацелено сначала 50, потом 200, наконец - 300 американских атомных бомб. А у нас не было ничего, кроме танков. Берия часто приезжал на Плутониевый завод, и каждый раз летели головы. После разносов у Берии даже у внешне спокойного Курчатова дрожали руки.

Последнее назначение оказалось удачным - Берия привез директора "Уралмаша" Бориса Музрукова, который наладил массовое производство лучшего танка Второй мировой войны Т-34. "Поедешь на химкомбинат". - "Я машиностроитель, а не химик", - удивился Музруков. "Я директоров из Америки выписывать не могу", - отрезал Берия. На Базе N 10 он лично проверял график поставок. Однажды понадобилось 15 кг ртути - на атомную бомбу отдали весь госрезерв, для медицинских градусников ничего не осталось. Озерск - кладезь легенд о Берии. Известно, например, что в первый лифт, как шпион в первое такси, Берия никогда не входил.

- Восхищаюсь тем, что сделали наши деды, - говорит заместитель главного инженера Радиохимического завода Александр Скобцов. - Все продумано, все слаженно работает, а сейчас, когда технологии внедряются, в любом звене жди разрыва. И уровень жизни был выше. За границу не ездили, зато родную страну знали, а сейчас она всем безразлична. Какую страну загубили!

Реактор ценой неимоверных усилий был запущен в июле 1948 года, но быстро сломался. Характер повреждений был настолько серьезен, что надо было выгрузить весь уран и графит. На ремонт ушел бы год. В стране не было урана на повторную загрузку реактора. Хитрыми присосками из реактора достали 39 тысяч урановых блоков. В 1949 году треть работников завода получила годовую дозу облучения больше 100 рентген, по нынешним нормам 2 рентгена - это предел. Именно тогда Курчатов, у которого урановые блоки стояли на столе, схватил лучевую болезнь.

- Я был секретарем парткома, был заместителем директора, был первым банкиром в городе, - рассуждает Борис Ентяков. - Самое благодатное время было, когда завод шел в рост, пусть через надрыв. Мы и сейчас многое можем, и работать будем, пока у России враги не переведутся.

Зачем городу так много контуров безопасности и не следует ли для экономического развития снять колючую проволоку хотя бы с городского периметра? Когда-то было совсем строго: в Челябинске-40 запретили первомайские демонстрации, потому что шпион по толпе мог вычислить размеры комбината. В Озерске жизненный уровень значительно выше, чем в окрестных городах. Ближайший сосед, старинный Касли, который 100 лет назад представлял Россию на Всемирной выставке в Брюсселе, агонизирует и дышит на ладан. Неудивительно, что к колючей проволоке отношение, как к сторожевым башням в Древней Руси.

- "Колючка" нужна не для того, чтобы шпионам помешать, но чтобы депрессивная рвань к нам не лезла и жизнь не портила, - рассуждает Олег Мотовилов. - У нас, как в СССР, жизнь налаженная, уличная преступность на нуле. Плата за спокойствие не слишком высока.

Любимый город Берии

В 1949-1950 годах число заболеваний плутониевым пневмосклерозом, как медики для отвода глаз называли лучевую болезнь, достигло нескольких сотен, жуткие радиационные ожоги шли десятками. Официальная статистика неумолима: число жертв в Челябинске-40 много больше, чем в Чернобыле. О людях стали думать, только когда нашпиговали достаточно бомб.

%%VYNOS1%%В учебниках воспевают научный подвиг ученых Кюри, но они хотя бы целую коллекцию Нобелевских премий получили. Кюри еще не знали о лучевой болезни. Наши люди уже знали, но лезли в пекло, только подвиг их воспринимается обыденно. А ведь благодаря безымянным инженерам с "Сороковки" страна закрыла себя ядерным щитом, и Россию по сей день слушают и уважают. Уверен, лезли наши люди в пекло не из-за Берии, а по другим, почти изведенным соображениям...

На "Маяке" произошли две тяжелые экологические катастрофы, которые по ряду параметров превышают Чернобыль. В 1957 году на "Маяке" произошел химический взрыв, в министерстве его сначала приняли за атомный. В атмосферу вырвалось 20 млн кюри радиоактивности, это 20 атомных Хиросим. Кыштымский след - 23 тысячи кв. км, где проживало 300 тысяч человек. Это единственный регион в мире с массовым поражением хронической лучевой болезнью, статистика онкологии здесь в 3 раза выше среднего. Были перенесены десятки деревень, переселение продолжается до сих пор.

"Маяк" - безусловный мировой рекордсмен по экологическим протестам. Кроме Кыштыма не менее серьезные проблемы - озеро Карачай, река Теча, которые хранят столько радиоактивной гадости, что на пол-вселенной хватит. Если у России благодаря демократии есть достижения за последние 20 лет, то это

(фото: Сергей Лесков/

(фото: Сергей Лесков/

именно признание экологических проблем "Маяка". В 2000-х годах для излечения природы в отравленных местах сделано больше, чем за прошедшие полвека.

В мире технологий нет места случайностям. Если происходит авария, имеется причина. Если аварии повторяются, это закономерность. Может быть, экологические беды были зачаты в эпоху непомерного надругательства человека над природой? Может быть, крепкая связь Берии с городом, где центральная улица носила его имя, наложила на него зловещее проклятие? Люди выдержали испытания и не надломились, а природа оказалась хрупкой - и просела под радиоактивным ударом. Печать не сорвана, жизнь в Озерске не сахар - бытует мнение, что в соседнем Челябинске-70 жить лучше и веселее. Мне, между прочим, тоже так показалось.

- Мы - не аватары, - сердится дозиметрист Олег Костиков, который сопровождает меня по цехам ядовитого Радиохимического завода. Олег следит, чтобы я не ступал куда не надо и не прикасался к тому, что опасно. - Мы живем полноценной человеческой жизнью. Три тысячи озер, грибы-красавцы, дичь, рыба на любой вкус, раков ведром черпаем. Мы не в аду живем, а почти в раю. Хотя его можно сделать еще лучше.

Олег Костиков - чемпион мира по яхтенному спорту. Он сердится, отчего я не понимаю прелестей Озерска, который кажется мне самым отравленным городом России. И я вдруг думаю: ведь кому-то кажется, будто во всей России жизнь отравлена, но нам живется и не бежать хочется, а поправить не слишком удачную жизнь. Может быть, Озерск для России - как Россия для Запада?http://www.izvestia.ru/news/360722

УРАЛЬСКАЯ ХИРОСИМА

Надо признать, что на ранних этапах ученые-ядерщики имели очень смутное представление об опасности радиации. Известно, что первую защиту от быстрых нейтронов на первом реакторе Курчатов строил из сырых березовых дров с дополнительным поливом водой. Затем ее несколько усовершенствовали. Так появились экранирующие излучение металлические «кастрюли». Для жидких радиоактивных отходов — это считалось «роскошью». Их напрямую, или предварительно разбавив до предельно допустимых уровней, сбрасывали в реку. Именно благодаря этой «идеологии» с 1949 по 1952 год в речной системе Теча — Исеть— Тобол оказалось около трех миллионов Кюри активности. В дальнейшем спасение от радиоактивного разноса увидели в озере Карачай. Началась трагедия печально известного, озера. Сейчас на его берегах получить годовую дозу можно за минуту (!). Мечта подарить людям атомный рай обернулась адом, река Теча — проклятьем. «Стронциевой проблемы» хватит на поколения. Таковы они — непраздные размышления о Тече.

Снимок окрестностей Озёрска со спутника. Хорошо виден комбинат Маяк, хранилище расщепляющихся материалов, расположенное на площадке комбината Маяк, где в 1957 году произошёл взрыв, приведший к заражению огромных территорий на Урале и в Западной Сибири. Виден каскад прудов, из которого вытекает смертоносная радиоактивная река Теча. А также озеро Карачай, содержащее в себе количество радиации равное 20 выбросам Чернобыля.

Озеро Карачай, безусловно, не то место, чтобы провести ваш следующий отпуск. Расположенное на территории комбината Маяк на Урале оно является самым загрязнённым радиацией местом на всей планете. Нахождение только в течении 5 минут на берегу озера Карачай достаточно, чтобы получить смертельную радиоактивную дозу, нахождение целый час рядом с озером, вероятно, убьет вас в течение ближайших нескольких часов, а в большинстве случаев вы даже не успеете добраться до ближайшей больницы, чтобы вам смогли хоть как-то помочь. Нахождение рядом с озером Карачай смертельно опасно для всего живого.

В настоящее время продолжаются работы по засыпке и бетонированию озера Карачай. Начались эти работы где-то в 1960-х годах, когда заключенные стали засыпать это озеро землей, привозимой на самосвалах (а также песком). Поверхность загрязненного озера была покрыта более чем на метр землёй. Когда грузовики и самосвалы становились слишком загрязненными, они также оставлялись на дне и покрывались землей. Шоферов этих самосвалов называли "смертниками". Это были заключенные с большими (10-15 лет) сроками, и им обещали сократить их. Они жили в особых бараках и там же умирали.

       Вместо вступления

       До середины 1989 года в советской научной и широкой печати не было никаких прямых сведений о кыштымской аварии хранилища ядерных отходов. Советские ученые-атомщики во время поездок за границу и при встречах с экспертами из других стран, приезжавшими в СССР, обычно отрицали достоверность сведений об этой аварии или же утверждали, что им об этом ничего не известно. Только в июне 1989 года на пресс-конференции в Челябинске первый заместитель министра атомной энергетики Б. В. Никипелов сделал официальное заявление об этой аварии.

       30 июня 1989 года Межведомственный совет по информации и связям с общественностью в области атомной энергии опубликовал в Москве короткий, в 15 страниц, информационный бюллетень "Об аварии на Южном Урале 29 сентября 1957 года", подготовленный Б. В. Никипеловым, Г. Н. Романовым, Л. А. Булдаковым и другими. (Г. Н. Романов заведует опытной станцией, которая ведет исследования в радиобиологическом заповеднике в районе аварии (170 квадратных километров), а также изучает возможности сельскохозяйственного использования загрязненных радионуклидами земель. Л. А. Булдаков является директором Челябинского филиала Института биофизики Минздрава СССР, который ведет наблюдения за здоровьем населения, эвакуированного из района аварии, и населения, продолжающего жить в зонах особого контроля.)

       Этот документ широко цитировался в советской и зарубежной прессе и был также направлен в МАГАТЭ в качестве официального отчета. Он был также переведен на английский язык и распространялся по зарубежным центрам изучения проблем ядерной энергии.

       18 июля 1989 года в Верховном Совете СССР состоялось слушание обстоятельств и последствий кыштымской аварии. Это слушание, первое в работе Верховного Совета, было организовано тремя комитетами (экологии и рационального использования природных ресурсов, науки и образования и по делам обороны и государственной безопасности).

       6-10 ноября 1989 года в Вене в МАГАТЭ состоялся симпозиум по восстановительным операциям в случае ядерной аварии и радиологической "тревоги". На этом симпозиуме от Советского Союза были представлены четыре доклада по уральской аварии: общий краткий обзор ее обстоятельств (Б. В. Никипелов), принципы расчета доз облучения людей и объектов флоры и фауны (Г. Н. Романов), медицинские аспекты аварий (Л. А. Булдаков и другие) и доклад о динамике первичного и вторичного загрязнения территории в районах Южного Урала (И. А. Терновский и другие). Тексты этих докладов были переведены на английский.

       В январе 1990 года журнал "Энергия" начал публикацию отрывков из моей, изданной в США еще в 1979 году на английском языке, книги "Ядерная катастрофа на Урале" и одновременно - отрывков из ранее секретной книги-отчета "Итоги изучения и опыт ликвидации последствий аварийного загрязнения территории продуктами деления урана", подготовленной в 1974 году группой из 11 авторов под общей редакцией заместителя министра здравоохранения СССР А. И. Бурназяна.

       Эта книга была рассекречена и издана Энергоатомиздатом полностью в 1990 году, но лишь тиражом в... 500 экземпляров. Наконец в марте 1990 года вновь созданное Ядерное общество СССР организовало свой первый научный семинар, который был посвящен экологическим, радиобиологическим и санитарно-гигиеническим аспектам ядерной аварии в Кыштыме. На этом семинаре было сделано около 20 докладов. Труды семинара должны быть опубликованы. В феврале 1990 года я получил письмо от президента Ядерного общества СССР академика Е. Н. Велихова, приглашавшего меня принять участие в работе семинара. Вскоре пришло новое письмо от Ядерного общества, в котором сообщалось, что после семинара, который намечался на 15-16 марта, я смогу посетить непосредственно район Кыштыма. Эта поездка предполагалась 19-21 марта.

       Готовясь к поездке, я получил в нашем институте два очень чувствительных портативных дозиметра. Я также обратился к коллегам в Англии и в США с вопросами о том, на какие проблемы нужно было бы обратить особое внимание. Из всех имевшихся на английском языке материалов было очевидно, что кыштымская авария была наиболее серьезной на планете ядерной катастрофой до Чернобыля.

       При этой аварии в окружающую среду были выброшены около 20 миллионов кюри (единица активности радионуклидов) в основном долгоживущих радионуклидов, из которых 18 миллионов были разбросаны вблизи хранилища отходов, а 2 миллиона кюри сформировали облако, которое разнесло радиоактивность по территории в 15000 квадратных километров. С наиболее загрязненной части этой территории (около тысячи квадратных километров) было эвакуировано все население, почти 11 000 человек. Однако район Кыштыма был дополнительно загрязнен сбросами высокоактивных отходов от производства плутония в реку Теча (до 1955 года), а также в открытый водоем - озеро Карачай (после 1955 года).

       По свидетельству Б. В. Никипелова, высказанному им в Верховном Совете 18 июля 1989 года, и по сообщениям ряда советских газет, в озере Карачай накопилось до 120 миллионов кюри радионуклидов. Вскоре после 1967 года это озеро было засыпано землей и забетонировано для предотвращения вторичного переноса радиоактивности. Причиной непосредственного взрыва хранилища отходов 29 сентября 1957 года была указана детонация высохших отходов, содержащих помимо радионуклидов смесь нитратов с ацетатами, накапливающих как бы побочные продукты от радиохимического выделения плутония, урана и цезия из отработанного реакторного топлива.

       Кыштым (вернее, расположенный неподалеку от него особый город, так называемый Челябинск-40) был главным советским центром по производству плутония для военных целей. В настоящее время старые реакторы постепенно закрываются (уже выведены из строя два из пяти), но одновременно начато сооружение трех новых реакторов на быстрых нейтронах, типа БН-800.

       Большинство моих коллег на Западе не были удовлетворены технической частью советских документов. В них отсутствовали и характеристики контейнеров, в которых хранились высокоактивные отходы, физический и химический механизмы процессов, поведших к взрыву одного из контейнеров, и сведения о судьбе других контейнеров в этом хранилище. Было неизвестно, в каком положении по отношению к индустриальной части Челябинска-40 находилось хранилище отходов, и какие конкретные меры были приняты после взрыва. Высказывалась неудовлетворенность и медицинской частью отчетов: они были крайне избирательны. Я полагал, что у меня будет возможность посетить и непосредственно ту зону, где произошел взрыв, озеро Карачай и Челябинское отделение Института биофизики Минздрава СССР. В 1989 году во время поездки в Кыштым американских конгрессменов (чтобы они могли убедиться в том, что два военных реактора действительно прекратили работу, как было обещано М. С. Горбачевым в его речи в ООН в декабре 1988 года) сопровождавшие делегацию руководители бывшего Министерства среднего машиностроения заявили, что они готовы пригласить в Кыштым Медведева и показать ему все документы, которые ему понадобятся (газета "Вашингтон пост" от 10 июля 1989 года). Я надеялся, что это обещание будет выполнено.

       Для британских и американских экспертов вопрос об инженерной конструкции контейнеров отходов и механизме взрыва был принципиальным. В 1976 году, когда я впервые сообщил о кыштымском взрыве в британском научно-популярном журнале "Нью сайентист", большинство западных экспертов заявило, что взрыв хранилища отходов невозможен. В конечном итоге было признано, что большие территории на Южном Урале действительно загрязнены радионуклидами, но для объяснения причин такого загрязнения выдвигались разные теории, кроме взрыва. Существовали, однако, определенные различия между американскими, британскими и советскими методами химической обработки выгоревших реактивных сборок. Кроме того, как было установлено уже в 1980-х годах, опасность химического взрыва в результате спонтанного разогрева радиоактивной химической смеси считалась отдаленно реальной для нескольких контейнеров, находившихся в Ханфордской резервации в США. За ними поэтому был установлен особый контроль. Высокие концентрации нитратов есть в загружаемых в контейнеры отходах во всех странах, производящие плутоний. Поэтому знание точных причин кыштымского взрыва и его параметров было очень важно.

       Не прошло без внимания западных экспертов и краткое сообщение первого бюллетеня об аварии на Южном Урале (Б. В. Никипелов и др., 1989) о том, что "атомный щит" был создан "в крайне сложных условиях, в т. ч. и для здоровья персонала". Такое заявление требовало конкретизации.

       Эти аспекты проблемы (механизм аварии и ее последствия для здоровья и населения, и "ликвидаторов") были наиболее интересными и для меня лично. По экологии уральского радиоактивного загрязнения к 1989 году было известно уже довольно много, тогда как механизм аварии и ее медицинские аспекты оставались неизвестны. Кроме этого, я хотел узнать и о том, что предполагается сделать с озером Карачай и что произошло с теми 8 тысячами людей, которые были эвакуированы с берегов реки Теча в 1954-1955 годах. Было также важно выяснить, как решена проблема кратковременного и длительного хранения радиоактивных отходов от производства плутония после аварии 1957 года.

       К сожалению, мой визит в район Южного Урала был фактически однодневным. Я смог посетить только территорию экологического заповедника и опытной научной станции сельскохозяйственного направления. Возможности посещения медицинского центра (филиала Института биофизики Минздрава в Челябинске) и зоны аварии (районы радиохимического завода "Маяк", бывшего хранилища радиоактивных отходов и озера Карачай) у меня не было. Не было по этим аспектам и дискуссии на семинаре Ядерного общества СССР.

       Однако, несмотря на отсутствие прямого доступа к документам об обстоятельствах аварии 1957 года, сам семинар, показанный его участникам видеофильм и ряд других источников информации сделали для меня возможным дополнить то, что уже было ранее известно о кыштымской аварии, новыми деталями. В настоящих заметках я излагаю это новое, а также пытаюсь дать критический разбор некоторых официальных версий причин ядерной трагедии и ее последствий.

       Причина взрыва. Официальная версия

       До марта 1990 года существовала только сверхкраткая официальная версия о причинах взрыва хранилища отходов, изложенная в бюллетене от 30 июня и в докладе Б. В. Никипелова для МАГАТЭ. Она ограничивалась одной фразой: "В результате выхода из строя системы охлаждения бетонной емкости с нитратно-ацетатными высокоактивными отходами произошел химический взрыв отходов". Некоторые дополнительные сведения о причинах взрыва были изложены заместителем председателя Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР Е. И. Микериным в его объяснениях, данных группе американских конгрессменов и журналистов, посетивших район Кыштыма в начале июля 1989 года. Микерин в 1957 году работал директором одного из цехов на комбинате в Кыштыме, производящем плутоний, и был поэтому свидетелем взрыва и участником работ после аварии. Объяснения Микерина были воспроизведены в статье в газете "Вашингтон пост" от 10 июля 1989 года. Учитывая положение Микерина как одного из руководителей отрасли, его точка зрения также воспринималась как официальная: "Радиоактивные отходы накапливались в серию контейнеров из нержавеющей стали и бетона, расположенных примерно в одной миле от комбината по выработке плутония. Для охлаждения контейнеров использовались трубки с циркулирующей водой, проходившие по внутренней стенке контейнера. В какой-то период в 1956 году охлаждающие трубки в одном из контейнеров стали подтекать и были отключены... Проведенные расчеты показали, что, несмотря на отсутствие охлаждения, радиоактивные отходы находятся в стабильном состоянии... В результате прошло больше года без каких-либо попыток исправить повреждение системы охлаждения. В этот период отходы стали высыхать в результате индуцируемого ими тепла. Сильно взрывчатые нитратные и ацетатные соли собирались на поверхности... Случайно контрольное приспособление в контейнере дало искру, от которой произошла детонация солей, и произошедший взрыв полностью разрушил и контейнер, и все его содержимое".

       По существу, аналогичная версия была воспроизведена в газете "Правда" в очерке ее научного обозревателя В. Губарева "Ядерный след" (25 августа 1989 года).

       "Их называли "банки вечного хранения". В огромную бетонную емкость (толщина стенок около полутора метров) помещалась "кастрюля" из нержавеющей стали. Специальная система вентиляции и охлаждения действовала автоматически.

       Здесь хранились отходы ядерного производства.

       Уже год действовала эта банка. Несколько раз в день появлялась контрольная бригада. В тот день инженеры ничего необычного не заметили, правда, стенки у одной из банок были теплыми...

       Банки выполняли свою роль, они надежно хранили радиоактивные отходы - и об этом свидетельствовал радиометрический контроль: фон на площадке не повышался...

       Если бы была возможность заглянуть внутрь!

       В одной из банок отказало охлаждение, началось "усыхание" раствора. Выпадал осадок, в нем медленно поднималась температура. Осадок становился плотнее, уровень жидкости понижался... На дне банки образовалась взрывная смесь, по сути - тот самый порох...

       Взрыв был настолько мощным, что бетонную метровой толщины крышку выбросило, как перышко. 90 процентов активности выплеснулось на площадку, а десять процентов рванулось вверх".

       Механизм аварии, представленный в указанных выше сценариях, увы, маловероятен по причинам, которых я и коснусь. Радиоизотопный состав выброшенных отходов, приведенный в таблицах советских отчетов в МАГАТЭ, свидетельствовал о том, что это была сравнительно свежая смесь и что с момента удаления топливной сборки из реактора прошло не больше 200 дней (это легко рассчитывалось по соотношению короткоживущих и долгоживущих радионуклидов). За 200 дней жидкий раствор в закрытой "банке" еще не мог высохнуть и образовать "порох". В докладе Б. В. Никипелова на слушании в Верховном Совете было сказано, что после отказа системы охлаждения произошла усушка раствора с 300 кубометров до 70- 80 тонн высокоактивных в момент взрыва отходов.

       Однако практически невозможно представить, чтобы за содержанием отходов в "аварийном" контейнере в течение года не велось никаких наблюдений, и не было сделано попыток разбавить высыхающую смесь, как это обычно делается в случае отказа систем охлаждения, которые случались и в США и в Великобритании (в Великобритании, к примеру, при отказе системы охлаждения внутри контейнера его содержимое перекачивается в особый резервный контейнер).

       Ранее мне было известно, что в Кыштыме произошел выброс жидких отходов, своего рода выплеск раствора. Это подтверждалось рассекреченным и изданным в 1990 году подробным отчетом под редакцией А. И. Бурназяна. Описание взрыва, хотя и очень краткое, не оставляет на этот счет никаких сомнений: "В результате технической неисправности произошел выброс радиоактивных веществ из хранилища отходов в атмосферу.

       Радиоактивные вещества в виде жидкой пульпы в объеме 250 м³ были подняты на высоту 1-2 км и образовали радиоактивное облако, состоящее из жидких и твердых аэрозолей. Радиоактивные вещества в этих аэрозолях находились в хорошо растворимых соединениях - нитратах. Радиоактивное облако под действием ветра распространялось в северо-восточном направлении, образуя радиоактивный след в результате выпадения аэрозолей".

       Я полагал, что на семинаре Ядерного общества СССР эти проблемы можно обсудить и, наконец, понять, что же действительно произошло 29 сентября 1957 года. К сожалению, механизм самой ав